Бактрийское царство, Евтидем II, 185-180 годы до Р.Х., дихалк.

Бактрийское царство, Евтидем II, 185-180 годы до Р.Х., дихалк.

АЕ-NI дихалк, вес 7.83 гр., диаметр 22 мм.
Место чеканки: Бактра.
Время чеканки: 185-180 год до Р.Х.
Аверс: голова Аполлона в лавровом венке, повёрнутая вправо.
Реверс: ΒΑΣΙΛΕΩΣ ΕΥΘΥΔΗΜΟΥ, жертвенный треножник, слева монограмма.
Ссылки: HGC 12, 77. Редкий R!
Состояние: Very Fine / Very Fine.
Происхождение: Jacques Schulman B.V., Амстердам.

Триметаллизм античной нумизматики (золото, серебро и медь) был аксиомой до тех пор, пока «отец индийской археологии» Александр Каннингем не дал сотруднику Британского музея Уолтеру Флайту на металловедческий анализ несколько монет Греко-Бактрийского царства, которые явно отличались внешним видом от обычных медных монет. Опубликованные в 1868 году результаты анализа произвели эффект разорвавшейся бомбы: оказывается первыми добавлять никель в монеты догадались не швейцарцы в 1850 году, а жившие за полторы тысячи лет до них жители Бактрии! При этом необходимо учитывать, что открыли и описали химический элемент никель всего за 100 лет до этого, в 1751 году. Содержание никеля в исследованных монетах, которые, к сожалению, при этом были разрушены, незначительно превысило 20%. Возник закономерный вопрос – из какой руды был изготовлен металл для этих монет и где находилось это месторождение. Уолтер Флайт, который работал ассистентом в минералогическом отделе музея и делал анализы множество других экспонатов, обратил внимание на сходство состава этих монет с так называемой «белой медью», из которой были изготовлены некоторые китайские артефакты того же времени. А.Каннингем поддержал это предположение, приведя в качестве аргумента текст К.Курция Руфа (IX, 8), который среди даров Александру Македонскому от индийских послов упоминает «100 талантов ferrum candidum белого железа», которое он отождествлял с китайским никелевым сплавом, попавшим в этот регион благодаря торговле с западным побережьем Индии. У.Тарн, согласившийся с такой идентификацией, тем не менее, считал, это "белое железо" военным трофеем, завоёванным царём Евтидемом в китайском Туркестане. Дальнейшие исследования этих монет, в том числе и при помощи рентгеновской флюоресценции, указало на возможную корреляцию между монетным сплавом и сплавом «pai t’ung», который был изготовлен из медной руды, добытой в китайской провинции Сычуань на юго-западе Китая. Но эту гипотезу практически сразу опроверг С.Камманн в работе "Bactrian Nickel Theory", указав что содержание никеля в сплаве «pai t’ung» значительно ниже содержания никеля в бактрийских монетах. Также он указал на отсутствие сведений о металлургическом производстве в Сычуане не только в это время, но даже столетия спустя. Одновременно С.Камманн отверг отождествление «белого железа» Кв.Курция Руфа с медно-никелевым сплавом, справедливо предположив, что подарком Александру была оружейная сталь, которая ему была гораздо более необходима. В качестве альтернативы С.Камманн расположил источник руды в области античного города Нагарахара, недалеко от современного Джелалалбада. Эта гипотеза основана на интерпретации У.Тарном монограмм на реверсах этих монет, но, к сожалению, эта гипотеза является только гипотезой, которую не может подтвердить даже ссылка на упоминание у лорда Керзона о находках никелевой руды в районе Наина. В 1965 году в районе древней бактрийской Таксилы был найден клад ювелирных изделий и других металлических артефактов, которые были изготовлены из сплава меди и никеля с содержанием последнего от 9 до 21%, что позволило связать клад со временем Панталеона и Агафокла и косвенно указывало на место нахождения рудника.

Наконец, в 1986 годы в Британском музее М.Коуэллом были проведены обширные исследования медно-никелевых бактрийских монет, которые базировались на отличном от предыдущих анализов методе. До этого исследователи измеряли состав только на поверхности монеты, зачастую в одном месте и на площади, не превышающей 5 квадратных миллиметров, что давало совершенно искажённые результаты химического состава монетного металла. Исследованиям подверглись 28 монет из коллекции музея – у каждой монеты на гурте было высверлено небольшое отверстие для получения примерно 10 миллиграммов металла. Этот металл был проанализирован при помощи атомной абсорбционной спектроскопии (AAS), самого точного метода исследований на сегодняшний день. Среднее содержание никеля в монетах составило более 19%, что значительно выше, чем в китайском сплаве "pai t'ung" и подтверждает результаты первых анализов У.Флая. Также монеты имеют и другие отличия от китайского сплава, в частности, недостаток содержания свинца и кобальта. Помимо этого, М.Коуэлл обнаружил, что медно-никелевые и медные монеты одного и того же царя явно производились из сырья с разных месторождений. Ещё более интересной стала обнаруженная разница в количестве мышьяка и железа, которую учёный обнаружил, сравнивая монеты двумя различными монограммами, обозначавшими обычно монетный двор. Эти различия могли появиться в следствии различных методов выплавки металла на разных монетных дворах. Эти данные свидетельствуют в пользу полного исключения из научного оборота гипотезы о китайском происхождении медно-никелевого сплава с последующей доставкой его в Бактрию . Очевидно, что монограммы теперь однозначно можно интерпретировать как обозначения различных монетных дворов, разделённых географически или, по крайней мере, оперативно. М.Коуэлл предположил, что наиболее вероятным источником металла для чеканки этих монет была «пиритно-никелевая сульфидная медная руда, содержащая минералы никелевого мышьяка», но установить местонахождение этого рудника сейчас невозможно. Вероятно, месторождение было небольшим, локальным и истощилось в течение нескольких лет. Тем не менее, последние геологические исследования в Афганистане, осложнённые непростой политической обстановкой в этом регионе, показали наличие некоторого количества мест, которые в будущем можно будет идентифицировать как античный рудник.

Самый интригующий для нас вопрос заключается в понимании того, каким образом медно-никелевые монеты входили в монетную систему того времени, или, если совсем просто, подразумевалось ли различие в стоимости медно-никелевого сплава от медного, как это было с медными и аурихалковыми монетами Рима. Эта соблазнительная нумизматическая аналогия позволила А.Каннигему предположить, что монеты с явно более благородной поверхностью серебристо-белого цвета чеканились как эквиваленты серебряных оболов. Эта гипотеза была основана на том, что А.Каннингему были неизвестны экземпляры оболов, отчеканенных Евтидемом II, Панталеоном или Агафоклом, тогда как оболы Антимаха I, Деметрия и Евкратида были широко известны. Но, к настоящему времени, образцы чеканки серебряных оболов Евтидема II и Панталеона уже найдены при археологических раскопках, поэтому гипотеза А.Каннингема неверна.

В 2009 году Ф.Вайдеманн в работе «Les successeurs d’Alexandre en Asie centrale et leur heritage culturel» попробовал "перезапустить" теорию Каннингема с несколько другими предпосылками. Несмотря на выводы М.Коуэлла о местном происхождении сырья, Вайдеманн вернулся к теории китайского происхождения монетного сплава, допустив, что медно-никелевые монеты были введены в обращение Евтидемом II для борьбы с финансовым кризисом. Он предположил, что населению было предложено одновременно пользоваться и серебряными оболами, и медно-никелевыми двойными халками, ценность которых должна была быть обусловлена в глазах обывателей их отдалённым «иностранным» происхождением. Вайдеманн настаивает, что в Таксиле ещё до введения в обращение этих монет уже существовал устоявшийся рынок обращения медно-никелевых сплавов, что способствовало принятию населением большей стоимости таких монет по отношения к простым медным номиналам. Он обосновывает такую точку зрения найденными ювелирными изделиями из такого же сплава. Отсутствие серебряных оболов чеканки Агафокла трактуется Вайдеманом как дальнейшее ухудшение состояния финансовой системы Бактрии, при которой платёжные функции мелкой серебряной монеты взяли на себя как раз медно-никелевые выпуски.

Такие логические построения очень остроумны, но противоречат имеющимся фактам. Китайское происхождение сырья после анализа М.Коуэлла окончательно опровергнуто. Открытие никеля произошло в Европе после того из руды, очень похожей на медную, попробовали получить металл. Но это оказалась не медная руда, а минерал никелин, который очень на неё похож. Поэтому, скорее всего, бактрийские металлурги просто точно также перепутали исходный материал и выплавили вместо чистой меди медно-никелевый сплав. Более светлый цвет получившегося металла стал просто побочным эффектом, без увеличения стоимости полученного материала, тем более что использовалась местная руда, судя по нахождения в Таксиле других артефактов, изготовленных из этого же сплава. Предположение о том, что эти монеты имели большую стоимость, чем просто медные, основывается на уже упомянутой римской аналогии аурихалка, но такой вывод противоречит факту чёткого разделения между номиналами по типам изображения. Так изображение головы царя могло появиться только на золотой или серебряной монете, монеты же медные несли на себе изображение головы одного из многочисленных богов. Значит, медно-никелевые монеты не относились к категории «драгоценных металлов».

Далее, если бы медно-никелевые монеты отличались по стоимости от медных, то и вес, и размер их тоже должны были отличаться. Но мы видим одновременную чеканку двойных номиналов при Пантолеоне и при Агафокле и из меди, и из медно-никелевого сплава. Также должны были бы отличатся в этом случае и монетные типы. Нерон, например, ввёл на аурихалковом дупондии своё изображение не с лавровым, а с солярным венком, чтобы при ежедневном использовании продавцы и покупатели чётко могли различить монеты разных номиналов. В случае с бактрийскими монетами никаких видимых изменений мы не наблюдаем, что совершенно невероятно для монет, предназначавшихся для замены дорогих серебряных выпусков.

Согласимся с Оккамом, взмахнём бритвой и будем утверждать, что медно-никелевые монеты производились из местного сырья, которое в силу случайностей оказалось богато никелем. Месторождение оказалось небольшим, поэтому чеканка подобных монет ограничилась временем правления всего трёх бактрийских царей. Другие гипотезы могут быть очень увлекательными и дают больше простора для фантазий, тем более что история Греко-Бактрийского царства практически неизвестна, но «иногда банан – это просто банан» © Зигмунд Фрейд.